Радуйтесь, ибо Господь грядет судить

Добавить в закладки:

Проповедь

Прощение ближним грехов против нас – необходимый путь ко спасению

Евангелие от Матфея 18,23-35

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь!

Святая Церковь предложила нам сегодня Евангелие от Матфея, в котором Господь рассказывает очень важную притчу о должниках. И чтобы понять, по какому поводу Господь привёл эту притчу, мы должны начать сегодняшнее чтение на несколько стихов выше:

Мф.18:
«²¹ Тогда Петр приступил к Нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня», – обратите внимание: речь идёт о согрешении против нас лично, но не против Бога, не против Церкви, не против другого человека, – «до семи ли раз?». Почему Апостол Пётр, вопрошая Господа, ссылается на цифру семь? – Потому что закон Моисея повелевал прощать до семи раз, а на восьмой – разрешалось уже не прощать обидчику.

Господь наш Иисус Христос в Своём ответе возносит эту заповедь на совершенно новый духовный уровень:

«²² Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз». Конечно же, ответ этот не означает конкретное математическое число: мол, 777 раз мы должны прощать, а на 778 раз – уже освобождаемся от выполнения от этой заповеди. Нет. Просто на языке Востока таким образом говорят о безчисленном множестве. Другими словами фраза эта означает, что мы должны своему брату, сестре и другим людям прощать всегда, сколько бы они ни согрешали против нас.

После ответа на этот вопрос Господь и произносит притчу о должниках, в которой Он доносит до нас – всех Его последователей – очень важный духовный закон. Господь сравнивает закон этот с Царством Небесным, отмечая его важность. Уподоблением Царству Небесному Господь всегда подчёркивает особую важность того, о чём говорит. Он приводит сравнение не с каким-то сиюминутным, временным – пусть даже полезным для нас – деланием или добродетелью, но с Царством Небесным. Почему? – Потому что тем самым Господь указывает на один из принципов – духовных законов – которые будут действовать в Царстве Божием.

Поэтому, когда мы читаем: «²³ Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими», то понимаем, что речь здесь идёт об общем принципе, духовном законе. Располагая слова «Царство Небесное» в самом начале повествования, Писание указывает на возможность войти – или не войти – туда.

Дальше Господь продолжает: «²⁴ когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов». Вы уже знаете, что слово «некто» употребляется в Писании чаще всего в негативном смысле: человек не удостаивается даже имени, он просто «некто, который должен был ему десять тысяч талантов». По тем временам это была огромная сумма денег. Господь неслучайно называет такую сумму, чтобы потом сравнить её с другой, речь о которой будет идти далее в этой притче.

«²⁵ а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, что он имел, и заплатить». Очень важно обратить особое внимание на то, что речь в этом стихе идёт не только о человеке, который задолжал Богу обилием своих грехов, но и о его жене и детях. Здесь описывается духовный закон, в соответствии с которым если глава семьи – муж и отец детей – согрешает пред Богом, то он – желая того или нет, понимая или нет, признавая или нет, – вовлекает, тем самым, всю свою семью. Он делает виновными в очах Божиих и жену свою, и детей своих, которые идут в уплату его грехов – об этом сказал нам Сам Господь. Иначе зачем говорится «и жену, и детей его, и всё, что он имел»? Можно было сказать: «только его самого продать» и всё, а причём жена и дети? Нет. Раз жена добровольно живёт с этим человеком – она разделяет его грехи. Раз дети признают его отцом и подчиняются ему – они входят в его семью. Почему и в Ветхом Завете было указано, что грех и проклятье за него висит на человеке до трёх родов, а благословение распространяется до тысячи родов. Значит под проклятье подпадают и дети, и внуки, и правнуки.

Исходя из этого, мы можем понять, какое проклятье висит на российском народе. Три поколения – как минимум – находятся под ним.

«²⁶ тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и всё тебе заплачу». Этот человек нашёл правильный подход к Господу. Он не стал прекословить или оправдываться. Он признал свою немощь, свою несостоятельность и обратился к милосердию милостивого Государя, к Которому стоит только взмолиться – Он тут же прощает.

И в нашей духовной жизни на этом основании часто возникает великое препятствие, когда мы, умолив милостивого Бога, и имея от Него свидетельство прощения грехов, полагаем, что мы уже Божии друзья, что мы спасены. Ничего подобного! Молитва – это важнейшее делание, умилостивляющее Бога, Который прощает наши грехи, являя Свою милость и иногда даже чудеса. Но это ещё не означает спасения, если не будет дополнено выполнением второй важнейшей части, о которой идёт речь в этой притче. Мы видим, что злой раб этот, умоляя Бога, проявляет жестокосердие по отношению к ближнему. Такой человек не спасается. Боле того, и его отношение к Богу является лукавым и лицемерным.

«²⁷ Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему». Мы знаем, что долг был очень большим. Потому что все мы пред Богом настолько тяжко грешные, что огромный долг за наши собственные грехи мы никогда и ничем не сможем оплатить. Поэтому единственная надежда каждого из нас – это милосердие Божие. Мы уповаем получить прощение только милостью Божией, ибо никакими другими способами – никакими заслугами, подвигами, добродетелями – мы оплатить наш долг не можем. Всё это, вместе взятое, может покрыть только маленькую часть наших грехов. Но оплатить весь долг мы никогда не сможем: не хватит нам ни жизни, ни сил, ни понимания, ни средств. Поэтому и нужно было пришествие в мир Спасителя, и страдания Его, и всё домостроительство Его. Потому что сами мы были безответны пред Богом. И тот человек, который понимает это и уповает только на милость Божию, уже имеет великое преимущество.

Но опять-таки понимание этого необходимо, но недостаточно. Мы видим, что уже после получения прощения своего долга от государя, который символизирует Бога, человек этот «²⁸...вышед, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен». Товарищ тот действительно был его должником. Но посмотрите как несопоставимы суммы долга: десять тысяч талантов(!) и сто динариев. И здесь проявилось истинное лицо этого человека. Его повреждённый дух обнаружился не тогда, когда он умолял Бога о прощении грехов, а теперь, в его действиях по отношению к своему товарищу, которого он, схватив, начал душить, требуя возвращения долга. Долг действительно был. Но был он несопоставимо мал, по сравнению с тем, который только что был прощён ему самому милосердным Господином. Мы видим насколько несправедливо он поступил, и как Господь воздал ему за это.

«²⁹ Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и всё отдам тебе». Неслучайно Писание подчёркивает, что товарищ этого человека поступил так же пред ним, как он сам – незадолго до этого – пред Богом: упал ему в ноги – не пред Богом, а пред человеком! – и теми же словами просил простить его: «потерпи на мне, и я всё отдам тебе». Словами, которыми этот человек умолил Бога и получил прощение безчисленных своих грехов, его товарищ просил простить маленькую сумму своих прегрешений. Но лукавый человек остался непреклонным.

«³⁰ Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга». Так поступает лукавый человек: он просит милости у Бога, а сам не оказывает её своим ближним, (которые может действительно против него согрешили, обидев каким-то образом).

«³¹ Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, пришедши, рассказали государю своему всё бывшее». Понятно, что подобное поведение не останется неизвестным Богу – всевидящему, всезнающему. Более того, за такую неправду и Ангелы, и святые небожители обязательно умолят Господа об отмщении, потому что они не могут терпеть подобной несправедливости.

«³² Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб!», – мы видим оценку, суд; государь уже не называет его, как прежде, просто «раб», но «злой раб», – весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня – «³³ не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?». Всё очень просто и ясно: если прощён рабу огромный долг, то и тот должен был простить маленькую сумму своему должнику.

И каков же результат безумного отношения к ближнему этого лукавого злого раба? «³⁴ И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга». То есть, если человек требует возмещения всего долга, то и с него справедливо взыскивается вся сумма. А поскольку человеку нечем воздать, то взыскивание это и будет длиться вечность, всегда. Вот основание вечных мук.

Поэтому если мы не используем этот духовный закон себе во благо, то попадаем в такое же печальное состояние, обрекая сами себя на вечные муки. Мы словно требуем своим отношением к ближним, чтобы и с нас взыскал Господь долг наш во всей его полноте. А грехов наших во всей полноте столько, что вечности не хватит, чтобы искупить. И горе нам, если мы не прислушаемся к поучению Божьему.

И далее Господь заканчивает эту притчу ясным определением: «³⁵ Так и Отец Мой Небесный поступит с вами», – перенося этот частный случай на всех, поступающих подобным образом, – «если не простит каждый из вас», – каждый, без исключения – «от сердца своего», – т.е. нелицемерно, непритворно, не ради галочки в отчёте, а действительно от сердца – «брату своему согрешений его». Каких согрешений? – Совершённых против нас лично. Мы не можем прощать другие грехи.

И вот в этом прощении грехов, против нас содеянных братом или сестрой, мы уподобляемся Богу. Потому что грехи отпускает только Бог. А мы можем прощать те из них, которые против нас лично содеяны. И, поступая по милосердию своему, мы как бы уподобляемся в этом Богу. Естественно масштабы эти несоизмеримые, но, тем не менее, на своём уровне мы всё-таки являем милосердие. Это и есть духовная милостыня – прощение реальных обид, оскорблений и других греховных действий, которые нам лично – ни Христу, ни Богу, ни Церкви, ни святым небожителям – лично нам были причинены. Это очень важно отличать.

И опять, возвращаясь к началу, вспоминаем, что речь идёт о входе в Царство Небесное – «Царство Небесное подобно...», – таким образом будут испытываться сердца наши Господом перед входом в Царство Его. Этот духовный закон будет определять, состоится вход в Царство Небесное или нет.

Поэтому если мы покаянно умоляем Бога о прощении своих личных грехов, и Господь прощает нас – это очень хорошо, полезно, необходимо. Но этого недостаточно, если мы не исполним духовный закон по отношению к нашим ближним и не будем прощать им их маленькие прегрешения.

Этот духовный закон Господь установил для того, чтобы мы вот этим маленьким проявлением милосердия на своём уровне и прощением небольших грехов, лично против нас содеянных, получали от Бога прощение своих великих и безчисленных согрешений. Это же такая удивительная милость Божия! Ничего другого Бог от нас не требует: простите – и Я вам прощу, простите должникам вашим их малый долг, а Я прощу вам безконечно великий ваш долг, вечный!

Духовный закон этот настолько важен, что Господь вставил его в молитву, которую Он Сам даровал роду человеческому: «Отче наш». Вы знаете эти слова: «...и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». Обратите внимание: о чём же мы просим в этой молитве, которая именуется Господней, потому что Сам Господь заповедал молиться ею и ещё именем Его? Святые Отцы называли её малым Евангелием, потому что в краткой форме в ней изложены основные евангельские истины. Очень важно остановить наше внимание сейчас на одном из прошений, указанных в этой молитве: «...и остави нам долги наша». Этими словами мы просим Бога о прощении грехов – нашего долга пред Ним, который оплатить ничем не можем. Поэтому и просим, чтобы Он просто простил нас. Но это прошение связно с последующими словами: «...якоже и мы оставляем должником нашим». Господь связал эти две части, установленным Им духовным законом: просимое нами прощение будет получено при условии, что и мы, в свою очередь, всегда будем прощать должникам нашим. Поэтому всуе мы просим о прощении, если сами не прощаем. Мы никогда его не получим.

Более того, Святые Отцы учат, что если мы напоминаем ближнему о его согрешениях, содеянных против нас, то – по этому же духовному закону – Бог восстанавливает все уже исповеданные и прощёные грехи наши. Мы видим подтверждение этому в притче о злом рабе, которому были прощены все грехи. Он был отпущен домой не должником, но свободным человеком. Когда же он не простил ближнему – вернулись ему грехи его. И был посажен он в темницу, пока не отдаст долг, который не в человеческих силах когда-либо возместить, т.е. темница та есть вечные узилища ада. Это очень важный для нашего собственного спасения духовный закон. Его никак нельзя обойти. Это и закон, и милость Божия одновременно.

Поэтому не зря Святые Отцы говорили: «неосуждение – без труда спасение». Закон этот напрямую связан с заповедью: «Не судите, да не судимы будете» (Мф.7,1). Опять-таки – это не есть заповедь не судить ни о чём, т.е. не разсуждать, не видеть зло, не оценивать его как зло. Не мог Господь заповедать нам такое! Но Он установил эту заповедь по отношению к ближним нашим: «Не судите, да не судимы будете» – если вы судите, то и вас осудят. Господь прямо говорит об этом:

«² Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф.7,2). Вот правильное понимание. И поэтому Святая Церковь и установила молиться в течение всего Великого поста молитвой преподобного Ефрема Сирина – великого делателя и учителя покаяния, в которой важнейшим является прошение о неосуждении брата своего.

Вы знаете эту молитву: «Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения, и любве даруй ми рабу Твоему. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя согрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь». Видите, как связано видение своих грехов с неосуждением брата: «даруй мне зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего». То есть если мы не видим своих грехов, то обязательно будем впадать в осуждение и не прощать ближних.

Такова наша порча, таково наше падение. Мы злые люди. В нас добро перемешано со злом. В нас воюют страсти. Они господствуют над нами. И демоны через страсти на нас воздействуют, подвигая ко всему богопротивному и погибельному. Они прекрасно знают духовные законы и пользу, которую мы могли бы получить, выполняя их. Поэтому они научают людей поступать вопреки этим законам, чтобы наверняка обезпечить им погибель: «Молись-молись, проси-проси прощение у Бога. Нам это неприятно, но ладно, молись... Главное – не прости брату!». Они знают, что этим всё разрушается: подвижничество, принадлежность к вере, к Церкви уже не имеют никакого смысла и значения. Они становятся самообманом, лицемерием, лукавством. Зачем ходить десятилетиями в храм и изображать из себя верующего молитвенника, если простое действие – простить брату или сестре его согрешения против нас – мы не можем, не желаем, не хотим выполнить, но обижаемся, возмущаемся, гневаемся, раздражаемся и даже ищем как отомстить?! Мы же этим действием тут же делаем Бога своим Отмстителем. Мы будто говорим: «Господи! И нам также воздай, и нас осуди сполна за все наши грехи», ведь эти две части закона взаимосвязаны.

Из молитвы Ефрема Сирина – «даруй мне зрети моя прегрешения...» – мы также можем уразуметь, что видение собственных грехов – не есть принадлежность человеческого падшего естества, но дар Божий. К сожалению, после падения дар этот у людей не сохранился, и мы должны опять испрашивать его у Бога. Теперь мы понимаем, что молитва, направленная к Богу, в которой мы стараемся умилостивить Его и испросить разрешение грехов, должна быть ещё правильной по своему содержанию, очень мудрой. Мы должны испрашивать именно то, что нам нужно. Ибо Святые Отцы учат, что иногда Господь даёт нам то, о чём мы просим - просто из милосердия Своего. Можно умилостивить Бога и по молитвам нашим получить от Него просимое, но не полезное нам, и остаться без действительно необходимого, потому, что не просим о даровании его. А нам полезно, прежде всего, не осуждать ближних своих.

Видение своей греховности – это дар Божий, дар благодати. И молитва Ефрема Сирина – это прошение о даровании определённого духовного состояния – нищеты духовной – из которого человек видит свою греховность и умиляется сердцем, и сокрушается о своей погибели, и через это состояние зрит на братьев. Он уже понимает, что все мы должники Божии и сидим в темнице адской. Мы не имеем право друг друга угрызать и оскорблять. Это настолько неестественно узникам! Мы должны только поддерживать, укреплять друг друга и прощать грехи, содеянные против нас.

Заповедь о прощении настолько важна, что Господь и в других местах Писания, с других сторон освещает её. Мы знаем Его заповедь, которая гласит: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним» (Мф.18,15). Может показаться, что здесь есть противоречие: с одной стороны надо простить брата, а с другой – обличить его. По немощи падшего естества возникает смущение: «Как же так, если я простил, то зачем выговаривать брату? Если я выговариваю, то может и не простил?». Но никакого противоречия здесь нет. Это та же самая заповедь, освещаемая с другой стороны. Когда прощаем, мы думаем прежде всего о себе, о своём собственном спасении, о прощении нас Богом, о том, чтобы сохранить то, что было наработано молитвой и покаянием. Мы поступаем так, чтобы не потерять всё это, чтобы Бог опять не вернул все наши грехи, и не подверглись мы истязанию за них. Если брат обидел нас, много ли для него стоит наше прощение? Вряд ли. Вот Божие прощение ему очень нужно. И для нас Божие прощение очень важно.

Поэтому заповедь «пойди и обличи...» брата направлена именно на заботу о его спасении, мы исполняем эту заповедь ради него. А лукавство научает другому: «брат согрешил – ни в коем случае ничего не говори ему; сестра согрешила – да промолчи!». И, прикрываясь ложным смирением, лукавство толкает нас на нарушение заповеди Божией. Каждая заповедь духовна и её исполнение требует духовного понимания, мужества и помощи Божией. Всегда легче уклониться от заповеди. Поэтому люди осуждают других, не прощают им, но когда нужно обличить – не делают этого, а лукаво уклоняются, ложно извращая слова Господа: «Не судите, да не судимы будете». И говорят: «ой, а я и не осуждаю». Мы не можем осуждать ближнего своего за его личные грехи и немощи. Но речь не идёт о неосуждении грехов, направленных против Церкви, против веры, против Бога. И речь не идёт о грехе, направленном лично против нас, когда мы должны обличить брата или сестру, чтобы приобрести его или её опять. Враг нашёл доступ к моему брату через его немощь, напал на него и понудил согрешить против меня лично. Не против моей веры, не против моего Спасителя, не против Церкви, а против меня. Я принимаю это. Я это покрываю. И я за это его прощаю, но, простив, говорю ему наедине: «брат, покайся!». Говорю это с одной лишь целью – чтобы не позволить ему остаться во власти дьявола, чтобы воспрепятствовать его погибели. Я проявляю о нём заботу по заповеди Божией. Это и есть любовь к брату моему. Если люблю его – я так и сделаю.

Это легко понять, если перевести на плотской план: мы видим лежащего раненого брата, так неужели пройдём мимо, закрыв глаза и пробормотав под нос что-то вроде «не надо судить ни о чём»? Это же нелепость. Напротив, мы сразу же примем возможные меры: или сами поможем или вызовем того, кто в состоянии оказать квалифицированную помощь, или отвезём в больницу и т.д. Но почему при нанесении брату душевной раны мы должны поступать иначе? «Да, ранил бес брата в душу. Ну и пусть себе погибает, а для меня главное – не судить, не вмешиваться» – это что любовь? Нет. Это как раз и есть нелюбовь. Это ненависть к брату. Поэтому духовный закон повелевает нам – желаешь ты этого или нет – исполнить заповедь и сказать: «брат, ты согрешил» или «сестра, ты согрешила, покайся». Нужно только выполнять эту заповедь в мирном состоянии. Не надо говорить это по страсти, но выждав подходящий момент. Если не послушает тебя – значит степень ожесточения его сердца более сильная. Призови одного, двух свидетелей – иногда это оказывает воздействие – и скажи ему при них: «брат, ты согрешил, говорю тебе при свидетелях».

Опять-таки с кем мы боремся? С братом? – Нет. – За брата, чтобы приобрести его опять для Бога, для Церкви, чтобы он не отпал, не погиб. Опять не послушается – это уже последняя степень ожесточения сердечного, – тогда остается последнее прибежище – церковь: «а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф.18,17). Вот до какой степени идёт борьба за душу брата или сестры, согрешившей лично против тебя.

Поэтому мы должны эти две заповеди Евангельского Закона уравновешивать, понимая, что, с одной стороны, мы должны сразу же простить – от всего сердца – любому человеку его согрешение, совершённое против нас лично. Но если это брат наш или сестра наша во Христе, то мы обязаны ещё и побороться за его – или её – душу. Мы должны выполнить другую заповедь Божию, не ища ни своего удовлетворения, ни возвращения долга, но ради пользы брата или сестры. Тогда поведение наше будет духовно мудрым и спасительным и для нас, и для братьев наших.

И поскольку заповедь эта тесно связана с заповедью «не судите, да не судимы будете», то нужно и понимание заповеди о неосуждении выправить. Потому что сейчас у людей, заражённых ложной духовностью в отступнических структурах, во всём преобладает неправильное понимание. Они всё православное учение, всё учение Святых Отцов Церкви воспринимают извращённо, ложно. Такое время. Нет истинных учителей. Нет духоносных мужей, которые бы учили правильному пониманию. И поэтому изучение православия по букве, усваиваемое людьми, принимает такие искажённые формы. Это духовное низпадение является неизбежным следствием предсказанного процесса отступления. И мы не должны удивляться – другое было бы удивительно. Происходит угасание, деградация, отступление. И очень трудно спасаться единицам произволяющих, как о том и писали Святые Отцы. Потому что когда сотни тысяч людей или миллионы устремлены к Богу и истинно ревнуют о спасении, то легче идти за ними вслед; но когда такая огромная масса людей уклоняется в другую сторону, становится лицемерами, то очень трудно противостоять им, чтобы не быть втянутым в то же погибельное болото.

И поэтому мы не должны доверять бытующему мнению в этих церковных кругах, сферах или юрисдикциях, – как они называются сейчас, – а выверять всё только по Святым Отцам Церкви – единственному источнику непогрешимого усвоения Божественного откровения и Божественного учения. Но мы настолько немощны, что можем даже Святых Отцов неправильно понимать и извращать их толкование. Тем не менее у нас нет другого критерия истины, как только учение святых и Богоносных Отцов Церкви.

И если посмотрим на заповедь: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф.7,1-2), то мы сразу увидим, что заповедь эта дана с пояснением, будучи взаимосвязанной с последующими словами. Не существует заповеди в такой простой форме: «не судите». Она, будучи нелепой по своей сути, лишала бы людей Богом дарованного им свойства – способности рассуждать, судить о чём-то. Ведь что мы делаем в течение своего дня или даже в течение всей своей жизни, обладая умом? – Мы постоянно судим, разсуждаем: это хорошо, а это плохо, это плохо, а это хорошо. И на основании нашего собственного суда (мы не говорим сейчас о качестве или о правильности его) мы и выбираем то или иное, поступить нам так или иначе. На основании нашего выбора и строится вся наша жизнь со всеми её последствиями в земном нашем бытии и в вечности.

Поэтому, если Бог даровал нам эту способность, Он не может лишить возможности ею пользоваться, наложить вето – заповедь, запрещающую её употреблять. Кем мы будем тогда? Бездушными программами? Не рассуждающими роботами? – Нет, эта заповедь живая, духовная. Речь в ней не идёт о запрете судить – это невозможно, но о конкретном «не судите» и о конкретном «не осуждайте». Прежде всего надо поставить вопрос: кого? По отношению к кому, в каких условиях, как и когда работает эта заповедь? – По отношению к нашим ближним, прежде всего к братьям и сёстрам во Христе. Потому что с ними мы живём, общаемся, с ними стараемся израбатывать своё спасение. В этом смысле Святые Отцы говорили, что спасение наше зависит от ближних наших. Что же, ближние влияют на наше спасение? – Нет. Но наше отношение к ним определяет наше же спасение: «...возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф.22,39). Отношение к ближним даёт нам также возможность видеть своё текущее духовное состояние: гневаюсь ли я? разражаюсь? завидую? имею ли помыслы мести? и т.д.

Потому что, находясь в уединении, можно лицемерно, лукаво всех любить: ведь никто не раздражает, не досаждает, не унижает, не оскорбляет. Вот и может возникнуть опасное обольщение, что уже стяжал великую добродетель любви. Даже у преподобных отцов-уединенников была опасность впасть в такое обольщение.

Преподобные Святые Отцы периодически проделывали такой опыт. Они подвизались некоторое время в уединении, а затем говорили себе и своим ученикам: «А теперь идём в мир и проверим, что мы здесь наработали в уединении, в покаянии, в плаче, в молитвах, в постах и в измождении плоти?». Спускались они в мир, и там начинало многое проясняться. Их оскорбляли, а они смотрели на свое сердце. Если оно оставалось мирным и искренне прощало – значит подвиг был правильным, Богу угодным, дарующим благодать. Если же сердце отвечало помыслами раздражения, гнева, ненависти, памятозлобия и т.д., то подвиг был неверен. Значит что-то нужно было исправить. Они возвращались назад и оплакивали своё состояние. Видя в себе такие проявления, они понимали что не изработали ещё покаяния и не получили прощения грехов, ибо не научились прощать ближним их согрешений против них. Великие преподобные Отцы нуждались в такой проверке!

Если посмотрим на молитву «Отче наш» с этой точки зрения, мы не увидим в ней прошений о подвигах поста, измождения плоти, бдения, долгих молитв и длинных церковных Богослужений. Это не значит, что вышеперечисленные делания неполезны или не работают. Нет, они полезны и работают в нужное время, в правильном месте и в должную меру. Но делания эти вспомогательные, а не принципиальные. Они существуют в Церкви и в православном подвижничестве для того, чтобы в конце концов мы получили то, о чём просим в этих молитвах: «даруй мне зрети моя согрешения и не осуждати брата моего» и «остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». Прощать реальные против нас согрешения – это важнейшее делание для нас. Именно этим мы израбатываем спасение своё, а не постами и не измождением плоти. Бдение, пост и другие подвиги нам лишь помогают улучить состояние неосуждения и прощения. Потому что обладание милостивым сердцем – есть качество гражданина вечности, участника Царства Небесного. Там не будет нужды в постах, бдениях и других измождениях плоти – это временное, необходимое нам здесь по немощи нашей. Но сердце, милующее и любящее всех, там должно быть. Поэтому так важно приобрести его здесь – без обладания таким сердцем мы не войдём в Царство Божие.

«Так и Отец Мой Небесный», – говорит Господь, – «поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его» (Мф.18,35) . Эти люди не войдут в Царство Божие! Это не шутки! Ваша вечная участь напрямую связана с выполнением этой заповеди.

Тогда возвращаемся к заповеди: «Не судите, да не судимы будете». Мы уже уяснили, что заповедь эта направлена по отношению к ближним, и, прежде всего, к братьям и сёстрам нашим во Христе. О каком же суде и о каком осуждении идёт речь? Если мы осудим брата своего на вечность, то тяжко согрешим, потому что только Бог может правильно судить о человеке и вынести ему окончательный суд. Мы не имеем права судить о нём. Мы не знаем всех подробностей состояния этого человека, тайников его души; мы не можем учесть всех обстоятельств, условий, тонкостей, всего, что с этим человеком связано. Наш суд ошибочен по самой нашей немощной природе – мы не можем здраво, правильно видеть. Суд наш всё равно будет пристрастен. Поэтому он и запрещён во избежание подобного же осуждения себе. «Не судите, да не судимы будете»: если вы не хотите, чтобы вас судили таким же строгим судом, то и вы не осуждайте или не судите строго. Как же надо судить? – Милостиво. Ведь прощение брату его грехов – это тоже суд, но суд милостивый. Ведь судья не только наказывает, но и прощает. Поэтому, если правильно подойти к этой заповеди, то она требует от нас суда, но суда милостивого. Поэтому в другом месте, как бы уравновешивая эту заповедь, Господь говорит: «...но судите судом праведным» (Ин.7,24). Что же Господь Сам Себе противоречит? – Нет. Не судите только для того, чтобы самим не быть осуждёнными из-за вашего превратного, ошибочного суда, но судите судом праведным. Каков же этот суд? – Милостивый. Воспользуйтесь милостью Божией – духовным законом, данным Им, – простите ближнему его маленькое согрешение, и получите прощение вашим безчисленным, безмерным, тяжким грехам!

Но есть люди, которые поставлены Богом, чтобы судить тех, кто находится в их власти. Например, родители имеют право суда над детьми. Нелепо представить себе выполнение родителями заповеди «не судите» по отношению к своим детям, чтобы те что хотели – то и творили, а родители закрывали глаза, боясь нарушить заповедь о неосуждении. Это было бы преступлением. Родители обязаны воспитывать своих детей в христианской вере и благочестии – это их долг! Поэтому они судят поступки своих детей и говорят: это правильно, Богоугодно, а это неправильно, не Богоугодно. В меру своего духовного состояния они ежедневно, ежечасно выносят суд. И если он всё время соизмеряется родителями с учением Церкви, Святых Отцов, с заповедями Божиими, тогда суд этот – уже не их частное дело, а как бы суд Божий, церковный, святоотеческий, но произведённый через их личное восприятие и отношение. Они опираются на Церковь, которая одна есть столп и утверждение Истины. Ибо Церковь, принесшая Богооткровенное учение, учение Святых Отцов, даёт нам правильное понимание того, как нужно воспитывать своих детей.

То же самое касается – конечно же – и епископов, и священников, которые, будучи поставленными спасать своих духовных чад, обязаны судить их, указывая своим подопечным на их заблуждения, ошибки, грехи и взыскивая с них. Поэтому Церковь учит нас накладывать епитимью, которая является одновременно и судом, и временным конкретным наказанием. Лучше нам понести временное наказание от священника или епископа Церкви, чем вечное. Поэтому в уплату тяжких грехов накладываются епитимьи и прещения церковные. Священники и епископы обязаны выносить суд.

В профессиональной сфере начальники выносят суд, который является оценкой плодов труда их подчинённых – они не могут оценивать их вечную участь или личные грехи, но только то, насколько эффективно подчинённые им люди трудятся в определённой сфере.

Поэтому при правильном и мудром подходе мы видим, что заповедь о неосуждении относится только к ближним нашим, особенно к братьям и сёстрам, которые слушают Господа и хотят израбатывать своё спасение.

Существуют и другие категории людей – кроме уже указанных нами – на которые заповедь «не суди» распространяться не может. Например, мирские судьи. Представляете, как процветал бы уголовный мир, если бы все судьи бросили свою работу, решив, что заповедь о неосуждении относится и к их профессиональной деятельности?! Не было бы тогда сдерживающего зло начала. Но Апостол учит, что начальник не зря носит меч в отмщение злому. Значит суд необходим и жёсткое наказание часто бывает нужным, потому что зло надо останавливать, его нельзя оставлять безнаказанным. Ибо мы живём в падении, и люди могут творить воистину страшные беззакония и преступления, особенно, если подвигаются дьяволом и бесами его. Конечно же, земной суд не назначает всю меру наказания. Его функция – лишь ограничение зла. Истинный, окончательный суд будет вершиться Богом на Страшном Суде. Поэтому мы и не можем судить окончательно своих ближних до времени Страшного Суда – мы не имеем на это права. Нам это не полезно, душевредно, погибельно.

Святые Отцы установили в отношении заповеди неосуждения трёхступенчатую меру, т.е. разделили этот грех на три проявления, различающихся степенью своей тяжести. Первое – злоречие – это когда один человек просто плохо скажет что-то о другом. Например, увидели мы человека, выпивающего на наших глазах стакан водки, и говорим: «О! смотри, водку пьёт!». Мы уже впали в злоречие или злословие, как его иначе называют. Мы не вдавались в обстоятельства. Может у этого человека только что случилось несчастье: убили мужа или жену, умер сын или произошло ещё что-нибудь скорбное. Много может быть причин: как говорит Писание, "дайте сикеру скорбящему сердцем".(Притч.31,6) Но мы, ни в чём не разобравшись, просто увидели человека и тут же высказали негативное отношение к его поступку – впали в злоречие, которое является самой слабой степенью греха осуждения.

Мы можем сказать что-либо отрицательное о других людях только в двух случаях (или в трёх – для тех, кто поставлен обличать). Во-первых, мы не согрешим, сказав негативное о человеке, если должны предупредить ближних, что общаться с ним опасно. Как сказал Апостол: «Александр медник много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его! Берегись его и ты...» (2-е Тим.4,14-15). Это наш долг – долг любви – предупредить о каком-либо человеке, который может нести опасность для других людей. Здесь мы не впадаем в злоречие, но отражаем объективную реальность, предупреждая из любви других братьев и сестёр быть осторожными и внимательными с этим человеком, поскольку он клеветник, лжец и т.д.

Второй непогрешительный случай – когда мы говорим плохо о человеке с целью приведения примера для научения. Мы не по страсти так поступаем, но приводим этот частный случай на пользу другим, что служит во спасение.

В-третьих, не погрешает священник, который обличает грех, борясь за душу человека, совершившего его.

Во всех остальных случаях сказать негативное о человеке есть грех впадения в злоречие.

На Страшном Суде мы обязательно подвергнемся наказанию за это. Или по смерти на частном суде – во время прохождения мытарств – бесы будут истязать нас за каждое негативное высказывание по отношению к ближнему, за каждое! А за некоторые из них будет во истину страшное мучение, как говорил Господь: «кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону, а кто скажет:«безумный», подлежит геенне огненной» (Мф.5,22), т.е. нельзя нашим судом лишать человека дара Божия – ума, кроме случаев явного умопомешательства, когда мы видим, что человек сумасшедший и просто констатируем этот печальный факт. Но вот так просто оскорбить, сказав человеку: «да ты безумец, дурак» – не за совершение дурного поступка, а в принципе дурак, безумец по жизни – это страшное преступление. Надо быть очень внимательным к своим словам.

Вторая степень греха осуждения, – более тяжкая, – это приписать человеку злое качество, независимо от того обладает он им в действительности или нет. Суть не в наличии или отсутствии греховного свойства в человеке, а в нашем отношении. Возьмём для примера случай с тем же человеком, выпивающим стакан водки. Если мы скажем: «он пьяница!» – это уже не просто злоречие. Мы впали в осуждение, приписав кратковременному действию долговременное или вечное свойство: «Он, мол, вообще пьяница». Человек этот, может, в первый и в последний раз в жизни выпил, а мы его уже осудили как пьяницу. (Можно любой другой грех взять за основу и приписать другое злое качество человеку – я просто для примера привожу это). Но мы не знаем как человек кается, какие у него отношения с Богом и будет ли он и завтра таким.

Нам известны примеры и разбойников, и блудников, и проституток, которые вошли в Царство Божие, очистившись и убелившись покаянием. Для чего нам приводят эти примеры и Писание, и церковная история и жития святых? – Именно для того, чтобы мы понимали, что не имеем права судить о другом человеке, в жизни которого всё может быть: сегодня он грешник, а завтра – святой; или наоборот, сегодня он благочестивый, а завтра может пасть. Поэтому мы не можем выносить суд, приписывая человеку качество, которое завтра может исчезнуть.

И наконец, третья, самая тяжёлая, степень осуждения – это клевета. Это уже такое состояние души, когда человек начинает выдумывать грехи, которые другой не совершал и даже в мыслях не имел. Но из своего тяжёлого душевного состояния человек, одержимый страстью клеветы, создаёт, с помощью своего же воображения, образ грешного человека и начинает его ненавидеть и поносить: «он пьяница, он алкоголик, он такой, сякой и т.д.». Беда в том, что клеветник сам начинает верить в свою ложь и выдавать её за истину. Он не просто клевещет с пониманием и осознанием, что говорит неправду. Нет, он сам верит в однажды придуманную им же самим клевету, потому что им уже движет страсть и, удовлетворяя этой страсти, он полностью теряется и начинает верить в свою ложь и исповедовать, что она есть истина. И это страшное состояние. Это состояние людей уже одержимых бесами, которые проявляют невиданную ненависть к ближнему. Часто они прикрывают своё состояние ложной ревностью о православии, о вере и приходят как волки в овечьих шкурах. Господь обличал такое состояние.

И если мы будем внимательно вникать в эти поучения, то у нас не будет ложных уклонений в понимании заповедей. Мы должны выискивать именно тот смысл, какой Господь вложил в них и который Святые Отцы нам растолковали. Тогда эти заповеди будут работать для нас, принося нам пользу, и благодать, и прощение от Бога.

Поэтому позаботьтесь сами о своём спасении: возьмите себе на вооружение эти духовные законы – заповеди, – правильно понимаемые и применяемые, чтобы вы мудро провели оставшееся время жизни и изработали себе спасение, путём милосердного прощения грехов, лично против вас содеянных ближними вашими. Потерпите здесь от людей, чтобы от Бога получить прощение и войти в Царство Его.

Измените своё сердце, станьте другими по качеству новыми Христовыми людьми. Посмотрите на образ Того, Кто даже на Кресте молился за Своих личных врагов, показывая Своё отношение. Это не значит, что враги Его будут спасены, потому что они ещё и против Бога восстали! Но в личном плане Он всё равно сожалел об их погибели, молился о них, и как Человек простил им грехи, лично против Него – как против Человека – содеянные. Вот против Бога – это уже другой вопрос.

И тогда мы без труда сможем спастись, даже не имея тех подвигов, которые имели Святые Отцы. Мы можем спастись, потому что Господь прямо сказал: «Не судите, да не судимы будете», «и остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим». И как вы прощаете людям согрешения их, так и Отец Небесный простит согрешения ваши.

А что нам мешает войти в Царство Божие? – Согрешения, грехи, грехолюбие, сама способность грешить. Поэтому мы должны от этого избавиться. А когда человек являет милующее сердце, он показывает этим, что он уже новый по качеству.

Мы знаем заповедь блаженства: «Блажени милостивии, яко тии помиловани будут». Хотите быть помилованными? – Вот вам твёрдое основание – слово Божие, непоколебимое, животворящее!

Милуйте людей, прощайте им личные грехи – и вы обезпечите себе прощение. И да будет сие милостию и благодатью Бога нашего и Пречистой Его Матери.

Аминь!

31 августа 2003 года